Протоиерей Александр Шаргунов.
Из ответов на вопросы читателей
журнала «Русский дом».
Вопрос. Не сомневаюсь, что Бог это любовь. И что в Церкви присутствует Бог. И что все, приходящие в храм, получают Его дары, что мир, находящийся на грани гибели, как никогда нуждается в христианском свидетельстве. Но где же, где же эта любовь, без которой действительно всё только «медь звенящая», - как писал ап. Павел? Почему так мало этой любви? Почему так мало любви в моей семье, в моём приходе? Почему так мало её у меня, хотя больше всего на свете я хотела бы её обрести?
Ю. Воронковская. Казань.
Ответ. Принять любовь, которую Бог первым возлюбил нас, - недостаточно, чтобы научиться любить делом и истиною. Мы нередко слышим вопросы: почему столько браков – в том числе и венчанных, христианских, - начавшихся в искренних глубоких чувствах, разбиваются в дребезги, и ничто не может снова склеить их? Почему некогда единомысленные друзья по вере становятся непримиримыми врагами? Почему в иных монастырях, приходах, вдохновенно вступивших на путь созидания подлинной духовности, внезапно как бы выдыхается жизнь, и они оказываются буквально на грани распада? Чем объяснить то, что многие православные общественные организации, активно включившиеся в дела благотворительности, так быстро прекращают своё существование, хотя первоначальные намерения, да и дела их были весьма полезными?
Конкретные причины могут быть разными. Но во всех случаях видно отсутствие чего-то существенного. Того, благодаря чему христианская любовь может не только родиться, но и возрастать и крепнуть в испытаниях. Того, что должно идти впереди всего, того, без чего очень трудно и даже невозможно преуспеть в прекрасной и в то же время суровой науке любви. В самом деле, как эта любовь может начаться, не умереть, несмотря ни на какие преграды, и принести плод?
Прежде чем говорить о любви, мы должны освободиться от нелюбви. Невозможно отрицать очевидное. Как бы ни было велико у нас желание любви (а оно есть), как бы ни сильна была благодать Божия, изливающаяся в Церкви в наши сердца, чтобы привести нас к главному (а она даётся обильно), любовь никогда не бывает лёгкой, и её невозможно достигнуть непосредственно, в одном порыве. Было бы опасной иллюзией этого не понимать. Почему так? Прежде всего, потому, что наши непосредственные порывы любви могут быть весьма сомнительными. Есть люди, которые с возмущением отвергнут такое утверждение. Но факт остаётся фактом.
Никто не может сразу стать любящим человеком, святым. По своему естеству мы этого не имеем. И также никого из нас нельзя назвать инстинктивно готовым к отдаче себя. Первородный грех нарушил в нас что-то существенное. То главное в человеке, на которое он благословлён Богом при творении. Мир, к которому мы принадлежим, весь в трещинах. И каждый из нас отмечен этими трещинами.
Никто лучше апостола Павла, великого знатока человеческой и духовной мудрости, не выразил это с такой глубиной и искренностью: «Не понимаю, что делаю: что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим.7, 15). Недостаточно хотеть любить, чтобы любить. И апостол решительно замечает: «Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим.7, 20). Можно ли сказать яснее! Именно это зло, предшествующее всему, необходимо разоблачить. Разрушить фундамент, на котором строится опасное для жизни здание. И апостол завершает обезоруживающим признанием: «И так, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое» (Рим.7, 21).
Безполезно перекричать слово Божие. С легкомысленной самоуверенностью пренебречь непреодолимыми преградами. Требовать доверия к себе и благорасположения. Чтобы научиться христианской любви, мы должны начать с другого конца. Оторваться от нашей слишком естественной сосредоточенности на себе, от страха потерять себя, когда мы принимаем с свою жизнь другого. Но пока наше «я» будет осознавать себя центром вселенной, оно будет, естественно, так или иначе исполнено нелюбви. Пока не узнаем мы. Что центром жизни может быть только тот, Кто на самом деле является центром жизни – Христос, Бог, - ничто не может измениться. Только Его Крестом, нашей верой и верностью Его Кресту можем мы вступить на путь подлинной любви. Он должен начаться с искоренения нашего себялюбия. И эта борьба с нашей нелюбовью будет всегда трудной, крестной.
Она будет такой, потому что у любви есть враг, «называемый дьяволом и сатаною, обольщающий всю вселенную» (Откр. 12, 9). Он «клеветник братий наших, клевещущий на них пред Богом день и ночь», сеятель плевел в ночи. Он делает всё, чтобы воспрепятствовать рождению и росту любви, которая есть исполнение Закона Божия. Поэтому всё начинается, как мы слышим в Откровении, сражением с этим врагом. Он боится только Креста Христова, только Христовой любви. Пусть будет какая угодно любовь. Он знает, как обратить её в свою противоположность, пусть будет много любви, но только не Крест. И Христос не перестаёт говорить своим ученикам: «Не мир пришёл Я принести, но меч» (Мф.10, 34), и даже «разделение» (Лк.12, 51). Меч, поражающий зло, и разделение, отделяющее нас от зла. В этих словах Господа – указание, почему мы должны сражаться, прежде всего, с нелюбовью и «не давать место Диаволу» (Еф.4, 27), когда он раскрывает объятия ложной любви.
Иными словами, говорят святые отцы, кто хочет научиться подлинной христианской любви, должен положить в основание своей жизни покаяние и смирение. В смирении – полнота всех добродетелей, потому что оно, добрая земля, на которой Слово Божие может принести стократный плод. И покаяние – уклонение от широкого и пространного пути, ведущего в погибель. Оно открывает тесными вратами доступ к жизни. Только так – в семье, в монастыре, на приходе, в общественной церковной деятельности, в личном общении друг с другом, противостоя естественному эгоизму, лжецу-искусителю, отравляющей всё в нас и вокруг нас гордыне можем мы достигнуть Крестом Христовым Его любви.
Журнал «Русский дом», 2009, №12