Скорблю и утешаюсь
Светлой памяти
Собачкиной Екатерины Филаретовны
(тёти Кати) посвящается
Великий князь Константин Константинович Романов в стихотворении «Молитва» писал:
Научи меня, Боже, любить
Всем умом Тебя, всем помышленьем,
Чтоб и душу Тебе посвятить,
И всю жизнь с каждым сердца биеньем.
Научи Ты меня соблюдать
Лишь Твою милосердную волю,
Научи никогда не роптать
На свою многотрудную долю…
Те же самые слова, но только прозой, сохраняя смысл сказанного, любила повторять Екатерина Филаретовна Собачкина, для меня просто: тётя Катя. Господь слышал тётю Катю и даровал ей великую любовь к Богу, православной вере и людям, научил смиряться, терпеть, не роптать на воистину тяжкую долю.
Писать о близком и дорогом мне человеке, тёте Кате (с которой, по милости Божией, я познакомилась в Толгском монастыре) трудно – душа в смятении: то плачет, то радуется. Плачет оттого, что нет рядом на земле великой молитвенницы, подвижницы; а радуется тому, что она, достойно пройдя земной путь, возможно, где-то недалеко от Господа и молится за всех нас и за то, чтобы побыстрее построился наш Свято -Тихоновский храм.
Родилась она в 1928 году, ночью под двунадесятый праздник Введение во храм Пресвятой Богородицы в деревне Коробицино Сямженского района Вологодской области. Отец, звали его Филаретом, и мать Таисия были люди набожные. В доме у икон в лампадах постоянно теплился огонек.
В семье было трое детей: Анна – старшая, Екатерина и младший Николай. Жили дружно, родители много трудились, поэтому семья не испытывала недостатка. Мать пела в церковном хоре и дома, занимаясь трудами, всегда напевала. Любимые её песнопения были о Пресвятой Богородице, Которая, как говорила тётя Катя, взяла всю семью под Свой Покров.
Но вот новая власть, в основном состоящая из безбожников, пришла и в их деревню Коробицино. С храма спилили и сбросили кресты. У кого в доме находили иконы, тех убивали или ссылали на Соловки. Церковь закрыли. Многие прятали иконы, заворачивали в ткань и аккуратно закапывали.
В эти тяжелые 30-е и 40-е годы XX-го столетия семья тёти Кати в полной мере испытала ненависть и лютость богоборцев. Их причислили к кулакам, отобрали скот, дом, детей и мать выгнали, жили они в бане. Мать мучили в присутствии детей, пытаясь узнать, где прячется отец, но она молчала. Маленькая Катя слышала только, как материнские губы шептали молитвы. Для того чтобы мать разговорилась, мучители стали вбивать в её голову гвозди.
После таких мучений мать слегла, её здоровье и без того было слабое. Хлопоты по хозяйству и уход за больной матерью легли на плечи ребятишек, старшей Анне было 13 лет, а Екатерине всего 8. Вскоре отца обнаружили и сослали на Соловки. Оттуда он не вернулся. Как рассказывали очевидцы, его живым сбросили в Белое море. Недолго прожила и мать – дети остались сиротами на земле.
Трудно было, очень трудно, но всегда помогала Царица Небесная, молились Ей, и Она их не оставляла без куска хлеба. Были в няньках, помогали на огородах, ходили по сёлам и деревням собирать милостыню, добрые люди кормили их, одёжку давали, утешали словом.
В школе тёте Кате учиться не пришлось, но зато Господь послал ей духовных учителей – блаженных старцев Николая и Афанасия. Блаженный старец Николай жил в лесу за несколько километров от деревни тёти Кати. Тётя Катя, тогда еще подросток, часто бегала к нему, как она говорила, старец её очень любил. Сначала накормит, а потом были долгие беседы о Боге, Пресвятой Богородице, святых Божиих угодниках. Тётя Катя рассказывала, что к старцу Николаю приходили из ближних и дальних деревень: за советом, попросить помолиться за себя и близких.
Однажды, к нему за советом пошла женщина (о чём впоследствии сама же она и рассказывала), взяла две кринки сметаны, по дороге ей стало жалко, одну кринку она спрятала в кустах, думая на обратном пути домой её забрать. Входит к старцу, а он руками хлопает и причитает: «Муравьев-то, муравьев-то, муравьев-то!», но совет дал. Пошла обратно женщина, решила кринку со сметаной забрать, а она полная муравьев.
Как-то тётя Катя, придя к старцу, сказала, что хочет за кусок хлеба научиться танцевать, а он ей говорит: «Тебе, Катенька, не танцевать учиться надо, а молитвы читать: «Отче наш…», «Богородице Дево, радуйся…», тропарь Святителю Николаю Чудотворцу». «Как же я буду, батюшка, безграмотная читать молитвы?» - спрашивает Екатерина. Он взял Святое Евангелие, благословил им Екатерину, уложил её спать на печи. Всю ночь у изголовья Екатерины лежало Святое Евангелие. Утром она проснулась – все молитвы, про которые говорил старец, она знала наизусть.
Тетя Катя рассказывала, что старец Николай предсказал ей всю её жизнь, но говорил он всегда притчами. Екатерина подрастала, а кусок хлеба доставался всё труднее и труднее. Надо было уезжать из деревни, и она поехала к брату в Ленинградскую область, чтобы там получить паспорт, и впоследствии устроиться на работу. Паспорт получить ей помогли, но жить не оставили. Целый месяц в одном пиджачке она ходила (не ездила!) по ленинградским кладбищам и церквям. На улице было холодно, питалась тем, что подавали, ночевала там, где придется. Матерь Божия и здесь её не оставила, нашлись добрые люди, помогли ей добраться до Ярославля, где жила сестра Аннушка, которую пожалел и взял в няньки главврач одной из ярославских больниц. Аннушка была трудолюбивой и смиренной, в семье врача её любили, она нянчилась с детьми и работала в больнице, где ей была выделена крохотная комнатка. В этой комнатке тайно приютилась и Екатерина, спала на полу, но постоянно благодарила Господа, что у неё хотя бы на ночь был кров над головой. Но надо было определяться с местом жительства. Тётя Катя вспоминала: «Сняла я угол у верующей женщины на Суздалке, на улице Разина и осталась жить в Ярославле». Вскоре устроилась на работу, как и предсказал старец Николай, в больницу санитаркой, где проработала более сорока лет. Аннушке дали место в общежитии.
Старец Николай предсказал, что Екатерина выйдет замуж, венчаться будет в день Пресвятой Троицы. Так и вышло. В общежитии, где жила Аннушка, она познакомилась с Афанасием, который впоследствии и стал её мужем. Венчались они в день Пресвятой Троицы. Муж Афанасий оказался человеком верующим в Бога и трудолюбивым, Екатерину уважал. Жизнь начала потихоньку налаживаться: появилось свое жилье, родились двое сыновей.
И все годы в семье, годы сиротства и последующие были с верой в Бога. Екатерина не только веровала, но всецело доверяла Богу, молилась, ходила на церковные богослужения. Всю жизнь очень любила Божию Матерь – Царицу Небесную. Понемногу научилась читать, больше всего любила читать Святое Евангелие. Выучила утренние и вечерние правила, знала наизусть много молитв и тропарей, читала Псалтирь и акафисты. Рассказывала, что любила работать и напевать песнопения про Царицу Небесную, также как её покойная мать Таисия.
Бывало, едем мы с ней в Тутаев в Воскресенский собор, она не раз говорила: «Я-то в Воскресенский собор от Моторного завода в Ярославле не раз хаживала, дойду до источника, умоюсь, наберу водички и иду на службу». Куда только тётя Катя ни ходила, ни ездила молиться!
Знала она очень многих батюшек по именам и по фамилиям, в последние годы за большинство из них она молилась уже как за усопших. В храмы-то, особенно в дальние сельские, ездила не с пустыми руками: возила краску половую, клеенку, продукты и многое другое, помогал муж Афанасий. Так вот и жила с постоянной молитвой к Богу, в трудах и добрых делах во славу Божию. Добрых дел у ней было с избытком: постоянно посещала больных детей, в том числе брошенных родителями. Это сейчас спонсоры помогают, а раньше каждая конфетка, яблоко, печенина были детям в великую радость.
Если уж кто из знакомых заболевал или попадал в больницу, тётя Катя первая бежит навещать. Всё говорила: «Посетить больного это для Бога то же, что отстоять Божественную литургию!» А сколько было добрых дел тайных, ведомых только Господу.
Когда стали восстанавливать Толгский монастырь, она в числе первых пришла туда помогать и молиться Господу и Божией Матери. Первое время было трудно монастырю, тётя Катя рассказывала: «Соберёт Афанасий в рюкзачок муку, хлеб, сахар, наденет мне на плечи, и иду я на труды в Монастырь…».
Даже отпуск брала, чтобы там побольше потрудиться. Это теперь молитвами и трудами игумении Варвары с сестрами, помощью благодетелей монастырь окреп и расцветает, а поначалу каждому приношению очень рады были. И как только возобновились богослужения в монастыре, тётя Катя на протяжении многих лет каждое воскресение и в престольные праздники монастыря ездила на Литургию в любую погоду. Только в последние годы, когда у ней стали сильно болеть ноги, голова кружилась, она ездила реже, потому что туда от остановки идти пешком далековато.
Матушку Варвару очень уважала, когда тётя Катя приходила на Литургию, матушка Варвара благословляла ей после службы доезжать до остановки на монастырском автомобиле. И когда по немощи своей тётя Катя реже стала посещать монастырские службы, молилась на Литургии в более ближних храмах, то я часто слышала от нее: «Молюсь здесь, а сердце моё и душа моя в Толгском монастыре».
Помню, как-то после её болезни мы поехали в монастырь, так она всю дорогу плакала, вошли на территорию – тётя Катя ещё сильнее заплакала, подошли к храмам – она была готова все стены исцеловать, а как поднялись в Крестовоздвиженский храм, где находится чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Толгская», приблизились к ней, упала на колени, долго плакала и молилась Матери Божией.
Тетя Катя говорила: «Матушка Варвара меня уважает, называет: молитвенница ты наша». Показывала подарки, которые ей привозила матушка Варвара из Иерусалима. Матушка Варвара говорила тёте Кате, что если она захочет (когда будет в немощи), её могут взять в монастырь и будут ухаживать за ней. Тётя Катя любила и сестер монастыря, особенно монахиню Алексию и монахиню Феодосию.
Очень нравилось ей бывать на ночных богослужениях. Я её после ночной Божественной литургии всегда спрашивала: «Ты не устала?», а она с лицом светлым, детским, улыбающимся отвечала: «Такую Литургию я ещё бы и не одну подряд отстояла и помолилась, тихо, никто не разговаривает, молитва хорошо идёт».
Молитва у неё была очень сильная. Молилась утром, днем, ночью. Я на себе испытала силу её молитвы. Как-то приезжаю из командировки из Ленинграда, тётя Катя спрашивает: «Что с тобой, Тамара, было?» Называет день и час (время было ночное, она его точно назвала), и дальше говорит: «Проснулась я от того, что на душе тяжело было, стала за тебя, Тамара, молиться, а у меня не получается – сбиваешься, плачу и молюсь. Потом, как камень слетел, ты выровнялась, молитва наладилась, ну, думаю, теперь с ней всё нормально, и легла спать». И действительно, в это время со мной едва не случилось несчастье. В свободное время мы с сотрудницей поехали по святым местам. Транспорт сломался, возвращались ночью, чудом убежали от хулиганов, это молитва тёти Кати ко Господу спасла нас и помогла избежать неприятностей. Можно пересказывать не один такой случай, когда её молитва к Богу, Матери Божией, святым Божиим угодникам помогла мне и другим, кто просил её помолиться.
Старец Николай предсказал тёте Кате, что будет жить она недалеко от храма. Так и случилось – в 2001 году через дорогу напротив её дома построили храм- часовню в честь иконы Божией Матери «Нечаянная Радость». Этот храм сразу, как она говорила, очень полюбился ей. В будние дни она ходила очень часто (почти каждый день) во вновь выстроенный храм, а по воскресениям ещё долгое время ездила в Толгский монастырь.
Батюшек храма она всех очень уважала. Радовалась, когда, выходя со службы из храма, встречала настоятеля отца Михаила, он всегда с ней остановится, скажет доброе слово, благословит. Тётя Катя рассказывала, что за отца Михаила она и ночью вставала молиться, она его любила и жалела. Всё говорила, что нелегкий крест несёт батюшка, это она имела ввиду строительство Свято-Тихоновского храма. Часто вспоминала и до последнего дня земной жизни молилась за первого настоятеля храма протоиерея Михаила Перегудова.
Любила тётя Катя ходить на службы отца Димитрия и отца Вячеслава. Особенно счастливой бывала, когда подходила ко Кресту, а отец Димитрий, благословляя, называл её «добрая душа» или «золотое сердце», или ещё какие хорошие слова говорил ей. Она этому радовалась как ребёнок.
Из служащих храма очень любила регента Елену Михайловну, называла её просто: «моя Леночка». Если она болела, то тётя Катя плакала и молилась со слезами днём и ночью. Я ей говорила: «Ты уж много-то не плачь, поправится она!», а она отвечала: «Так со слезами-то моя молитва сильнее. Да я и старцев Николая и Афанасия за неё всегда прошу, чтобы она побыстрее поправилась. Уж очень она в храме нужна!».
Уважала Михаила Васильевича Каткова, всё говорила: «Какой же он до меня добрый и вообще очень хороший человек!». Очень хорошо отзывалась об алтарнике Вячеславе. Да она всех любила! И до самой кончины была ребёнком душой и лицом. Лицо светлое, всегда улыбающееся, радовалась и сердилась как дитя.
А вот к посту, к подготовке к Причастию Святых Христовых Таин относилась очень строго. До самой кончины не признавала никаких послаблений поста. День Ангела у неё 7 декабря, так она начинала готовится к нему с первого дня Рождественского поста, не вкушала рыбы, не добавляла масла в пищу. Я ей скажу: «Ты хоть маслица добавь», а она ответит: «Нет, Тело и Кровь Христовы должны входить только в очищенное моё тело!». Ночь перед Причастием почти не спала, молилась. В день Причастия старалась, по возможности, ни с кем не разговаривать. Всё говорила: «Благодать с пустым словом выпустить легко». Меня не раз ругала, когда я после принятия Святых Христовых Таин с кем-нибудь разговаривала, говорила: «Неси благодать домой!».
Если что с ней случится неприятное, то она говорила мне: «Ой, как же меня Господь любит, опять скорбь послал!». И всё время благодарила за это Господа. Господь её любил, посылал не только скорби, которые она терпела без ропота, но и много радостей. Господь давал ей силы молиться на Литургии во многих храмах и монастырях, посещать другие богослужения, участвовать в Крестных ходах, ездить по святым местам, окунаться в святых источниках почти до конца своей земной жизни.
4 января 2011 года мы положили нашу Екатерину в больницу, врачи признали предынфарктное состояние. На следующий день я навестила её, она мне сказала, что ей стало получше. 7 января мы с ней вместе в больнице прославили Рождество Христово, потом она потрапезничала, я её окропила святой водичкой. Были мы у неё с Валей Соловьевой. Тётя Катя нам тогда сказала: «Вот и я Рождество Христово встретила!». Напрашивалась я остаться с ней, чтобы помочь, так как в палате она была одна, а до этого с ней лежала женщина и во всём ей помогала, но она категорически отказывалась и отправляла нас домой. Перекрестила нас, и мы ушли. Был вечер. А утром 8 января мне позвонили родственники тёти Кати и сообщили, что её не стало…сердце остановилось навсегда.
По благословению отца Михаила гроб с телом тёти Кати привезли 9 января в храм. В течение вечера, всю ночь и утром до начала Литургии мы поочередно читали Псалтирь по новопреставленной рабе Божией Екатерине.
10 января на Литургию собралось множество народу. Пришли все, кто любил тётю Катю. Это были прихожане не только нашего храма, но и других. Все остались на отпевание тёти Кати. Отпевание совершали: настоятель храма протоиерей Михаил, иерей Вячеслав и диакон Димитрий. Удивительно душевно пел наш церковный хор, который тётя Катя очень любила. Она лежала в гробу со светлым, чистым лицом. Многие плакали, но на душе было какое-то особенное, благостное спокойствие.
Скоро исполнится уже два года, как нет с нами нашей Екатерины, но мы по-прежнему чувствуем её молитвы.
Свой рассказ о тёте Кате хочу закончить словами из песни протоиерея Александра:
«Я стою у Святого Креста,
Моё сердце сжимает в груди.
Догорает уже свеча.
Помяни её, Господи, помяни!»
Т. А. Тарасова
(фото М. В. Каткова).